Добавлено (05.02.2011, 13:27)
---------------------------------------------
Nansy, смотри лс

Добавлено (08.02.2011, 09:51)
---------------------------------------------
сразу всю страницу бросаю, чтобы путаницы не было.

Космополис.
Дон Деллило.

Данная книга плод воображения автора. Всякие совпадения связанные с именами, персонажами, местом действия всего лишь случайность.

Часть первая.
В 2000 году.
День в апреле.
1
Бессонница мучила его теперь часто, не один и даже не два раза в неделю, а четыре-пять. Что он с этим делал? Он не гулял вечерами. Не названивал другу, достаточно близкому, чтобы будить своим звонком посреди ночи. Что еще тут можно сказать? Ведь проблема была в тишине, а не в ее недостатке.

Добавлено (08.02.2011, 09:52)
---------------------------------------------
Пытаясь снова уснуть, он не раз брался за чтение, но, это не помогало, заставляя разум бодрствовать. В таких случаях он читал научную литературу и поэзию. Ему нравились черные бегущие строчки на белом, расставленные в определенном порядке на листке бумаги. Стихи успокаивали его, сосредотачивая на собственном дыхании. Поэзия открывало то тайное, что он не в силах был замечать. В этом и заключался ее смысл, именно для него: здесь, ночью, этими бесконечными неделями, вдох за вдохом в его комнате на вершине стеклянного небоскреба.
Однажды, пытался заснуть стоя на голове, медитируя, но, не слишком в этом преуспел. Бессонница научила его принимать состояние безмятежности и спокойствия, где каждое движение совершалось в противовес другому. Это как передышка, пауза для беспокойного существования.
И он не знал, почему так происходит. Он пробовал пить и снотворное и успокоительное, но, это лишь усиливало зависимость, затягивая в пучину. Все способы борьбы с бессонницей были ненатуральными и искусственными. Тени от отсутствия сна все глубже ложились на его бледное лицо. И что он с этим делал? Ничего. Он не консультировался у психолога, сидя в высоком кожаном кресле - он читал Энштейна «Частная теория относительности» в оригинале, а затем, и на английском, сразу после Фрейда. Но, отложив книгу в сторону и растянувшись на постели, попытался собрать достаточно силы воли, чтобы голосовой командой выключить свет. И ничего. Только шум в голове – разум в пространстве.

Добавлено (08.02.2011, 09:52)
---------------------------------------------
Когда он умрет, он не исчезнет. Исчезнет мир.
Он стоял у окна и наблюдал за началом этого дня: через мост, улочки и звуки этого города на земле и далеком-далеком небе. Он не знал, чего хочет. Ночь все еще бродила по реке, подрагивая своим пепельным туманом на противоположном берегу. Представив, как прячутся по углам проститутки, убегая прочь с освещенных улиц, дребезжа своими огромными кольцами в ушах, и как просыпается совсем другой бизнес в городе, тот, что производит машины, которые потом, гремя и ревя, будут нестись по улицам этого города.
Воистину великолепное зрелище – мост через реку, а за ним солнце, медленно поднимающееся ввысь.
Он наблюдал за сотнями чаек, перемещающимися с одного судна на другое. Он знал, что у этих птиц большое сильное сердце, не пропорциональное их маленькому телу. Как то он увлекался орнитологией, и смастерил скелет птицы, у которой были впалые кости.
Он не знал, чего хочет. Ан-нет, знает. Ему нужно постричься.
Стоя там, у окна, чуть дольше обычного, он наблюдал за одинокой чайкой крыльями рассекающей воздух. Он любовался птицей, размышлял о ней, пытаясь думать как она, и чувствовать ее большим непропорциональным сердцем.
Он был в костюме с галстуком. Костюм в груди жал на его чрезмерно развитую мускулатуру. Ему нравилось качаться по ночам, нравилось поднимать тяжелые металлические «блины» забывая о рутине светового дня.
Он начал прогуливаться по своей огромной квартире с сорока восьмью комнатами.
Он часто так делал, чувствуя себя подавленным и неуверенным. Прошелся по дорожке возле бассейна, затем, мимо спортзала, мимо резервуара с акулой и кинозала. Потом, остановился у ограждения с борзыми (порода собак) и поговорил с ними. И лишь затем, направился во флигель, в свой кабинет, где находились его исследования и расчеты, над которыми он работал.
Вопреки всем ожиданиям йена подскочила в цене накануне вечером.
Вернувшись в жилую часть квартиры, он замедлил шаг, останавливаясь у каждой комнаты, рассматривая ее обстановку и впитывая в себя ее энергию.
Картины, висевшие в каждой комнате, обладали неким цветовым полем, доминирующим над помещением, создавали эдакую набожную тишину в открытом пространстве, вместе с живым фонтаном посреди. В этом главном помещении со стеклянной крышей хранилось величественность открытого пространства, тишина мечети, где ходишь легкой поступью мимо каменных голубков.
Ему нравились его картины, которые не мог понять ни один из его гостей. Эти белые полотна были непостижимы для многих, особенно их краски на основе мукоида (сложные белки) нанесенные мазками. Хотя, ничего странного в этой живописи он не видел.
Спустившись в мраморный вестибюль на лифте, в котором играла мелодия Сати (Эрик Сати, французский композитор, пианист) – его простата была асимметрична этой совершенной мелодии. Выйдя на улицу, он пересек ее и, повернувшись лицом к зданию, в котором жил, почувствовал единение с ним. Это был ничем не примечательный айсберг из бронзового стекла, состоящий из восьмидесяти девяти этажей. Они были одним целым – человек и небоскреб. Оно было в девятьсот футов высотой, самая высокая жилая башня в мире. Настолько банальная насколько мужественная. И ему нравилось это сочетание брутальности и простоты. А еще, ему нравилось смотреть на нее вот так, когда ему было плохо. А ему было плохо, он чувствовал тревогу, сонливость и усталость.

Добавлено (08.02.2011, 09:53)
---------------------------------------------
С реки подул ветер, и он достал свой органайзер и напечатал слово «небоскреб» чтобы узнать его происхождение. Ни одного связного пояснения. Название происходило из древних времен, задолго до его рождения, название произошло от башен с остроконечными фасадами.
Его башня дарила ему ощущение силы и власти. Ведь он знал чего хочет – постричься. Тогда почему он задержался у своей башни, созерцая ее формы среди этого шума и гама просыпающегося города?
Одна из зеркальных стен его строения отражала реку, подражая ее течению, отсвечивая облака. Казалось они как живые, рядом. Он снова почувствовал единение со зданием, ощущая его поверхность, восхищаясь способностью стекла войти в контакт с живой природой, с любой стороны. Снаружи это пространство принадлежало всем, изнутри – только ему.
Надев солнцезащитные очки, он направился вдоль по улице к стоянке сплошь из белых лимузинов. Там было десять машин, пять из которых находились на Пятой Авеню, напротив башни, у тротуара, а пять у другой части тротуара, к западу. На первый взгляд машины были одинаковы, но, это не так, некоторые из них были на фут – два длиннее своих собратьев, в зависимости от возможностей или предпочтений своих владельцев.
Водители курили, болтая у тротуара здесь же, без головного убора но в темных костюмах бросая настороженные взгляды, при необходимости быстро затушив сигарету.
По их интонации в голосе можно было догадаться, кого они ожидают: банкира, владельца агентства по недвижимости, капиталиста, владельца компании программного обеспечения, брокера или главу штата какого-нибудь городка раздавленного под грузом голода и войн.

В парке через улицу было установлено железное дерево и бронзовые фонтаны со сверкающими на дне монетками. Мимо прошел мужик, одетый как женщина, таща на поводке семь гламурных собачек.
Ему нравилось, что лимузины идентичны. Он хотел такую машину, потому что думал, что это мелочи, зачем выделяться, но, на самом деле он так не считал. Он выражался, таким образом, ему нужна была машина, чтобы войти в этот мир, подавить все вокруг.
Но, длинный белый лимузин стал самой неприметной машиной в городе.
А вот его главе по безопасности машина нравилась за ее анонимность. И сейчас он ожидал его у тротуара - лысина Торвела была заметна издалека.
- Куда? – спросил он.
- Нужно постричься.
- В город прибыл президент.
- Нам все равно, нам необходимо постричься, нам нужно в город.
- Мы встанем в пробке.

Добавлено (11.02.2011, 21:08)
---------------------------------------------
- Я знаю, а что за президент?
- Соединенных Штатов. Все перекрыто, - ответил он, - все улицы парализованы.
- Где машина? – отрезал он.
Водитель встал у открытой пассажирской двери в ожидании, когда он сможет побежать к водительскому месту, обогнув заднюю часть лимузина. Машина стояла в тридцати пяти футах от него. Когда ряд из белых лимузинов кончился, прямо у входа в здание Японского Общества начался еще один ряд лимузинов, целый город из машин: черных и синих, водители которых ожидали прихода дипломатов, членов делегаций, консулов и атташе.
Торвел сел в лимузин рядом с водителем, где находилась приборная панель с компьютерами, дисплеем ночного видения расположенного на верхушке лобового стекла, камера которой находилась на радиаторной решетке авто.
Его глава по технологиям, Шинер, с мальчишеским лицом уже сидел в машине. Он даже не смотрел на него, однажды посмотрев на Шинера, понимаешь, там больше не на что смотреть.
Можно было, не глядя узнать Шинера по его черепу и мятой рубашке с джинсами в своей пресловутой, мастурбирующей позе.
- Что нового?
- Наша система безопасности в порядке. Никто не взломает, - произнес Шинер.
- Еще ничего не ясно.
- Нет, Эрик, мы все проверили. Никто не манипулирует нашими системами, нет никаких перезагрузок.
- И когда это мы все успели?

Добавлено (11.02.2011, 21:09)
---------------------------------------------
- Вчера. В комплексе, этим занялась группа быстрого реагирования, она-то все и проверила, в том числе и наш страховщик, он все проанализировал. Мы защищены.
- Везде?
-Да.
- Включая машину?
- Да.
- Эту машину.
- Да, Эрик, хватит.
- Мы были вместе с самого начала. Ты и я. Я хочу, чтобы ты ответил мне, хватит ли тебе стойкости для выполнения этой работы? Целеустремленности?
- И эту машину тоже проверили.
- Хватит ли воли? Я часто слышу о нашей легенде: мы молоды и умны, мы поколение выращенное волками. Но, репутация такая хрупкая вещь. Играя по крупному можно погореть на мелочи. Видимо я спрашиваю не того человека.
- Что?
- Где была машина вчера вечером, кода мы анализировали систему безопасности?
- Не знаю.
- Куда ставят лимузины на ночь?
Шинер с беспомощным видом задумался.
- Знаю, меняю тему, но, я мало сплю в последнее время, много смотрю на книги и пью бренди. Но, куда деваются все эти лимузины на ночь?

Добавлено (11.02.2011, 21:09)
---------------------------------------------
Машина встала в пробке не добравшись и до Второй Авеню. Он сидел на заднем сиденье, пялясь на множество дисплеев у приборной панели, на которых сменялись графики, цифры, различные символы. Он проанализировал ситуацию на экране за считанные секунды, игнорируя голоса, доносящиеся с передних кресел. Впереди была микроволновка и кардиомонитор. Он встретился взглядом с вращающейся камерой, она в ответ, посмотрела на него. Раньше он управлял всем этим вручную, нажимая на кнопки, сейчас же в этом не было надобности. Теперь ему нужно было только сказать или махнуть рукой и аппарат выключится.
Рядом протискивалось такси, водитель которого неустанно жал на клаксон. Ему в ответ послышались сотни таких же сигналов.
Шинер сидел спиной к лобовому стеклу на своем откидном кресле, рядом с баром, попивая через согнутую пластиковую соломинку свежо выжатый апельсиновый сок. Казалось, он, будто посвистывает через нее.
- Для чего?
Шинер поднял голову.
- У тебя не было чувства, будто ты не понимаешь, что вокруг происходит? – продолжил он.
- Мне стоит спрашивать, о чем это ты? – пробормотал Шинер в соломинку, будто в микрофон.
- Весь этот оптимизм, прогресс и процветание. Все произошло так быстро, словно ядерный взрыв, одновременно. Если я вывихну руки, что я почувствую? Я понимаю, столько информации ты анализируешь за каких-то десять минут. Индексы, цифры, столько всего. Я люблю информацию. Для нас это как матерь божья, самое прекрасное в жизни. Долбаное чудо. Благодаря ней, нас знают во всем мире. Мелкие людишки даже не понимают что живут и питаются в тени того что мы создаем. И вот я спрашиваю - Для чего?
Повисла долгая пауза. Наконец, он взглянул на Шинера. Что он говорит? Ведь его исповедь не была остроумной или забавной. Так что, все не имеет смысла.

Добавлено (11.02.2011, 21:09)
---------------------------------------------
Они продолжали сидеть в кабине лимузина среди нарастающих звуков клаксона. Что-то было в этих звуках, что-то, что он не хотел упускать. Звук, какой-то большой боли, настолько древней, что звучала как клич аборигенов. Он подумал о тех первых людях в набедренных повязках, орущих и танцующих для обряда, прежде чем исполнить основной свой долг – убить и употребить. Свежее мясо. Это единственное в чем они нуждались. Им не нужны были холодильники или микроволновки.
- Какая-то особая причина, почему мы до сих пор не в офисе? – спросил Шинер.
- Как ты догадался, что мы не в офисе?
- Если я отвечу…
- Обоснуй свое заключение.
- Я знаю, что скажу умную вещь, но, поверхностную, а значит и неточную. И тогда ты будешь жалеть, что я вообще что-то произнес.
- Мы не в офисе потому, что мне нужно постричься.
- Пусть парикмахер приедет прямо в офис, и подстрижет тебя там. Или пусть подстрижет в машине. Подстригись, наконец, и отправимся в офис.
- Нет, стрижка это своего рода культ, связанный со многими ассоциациями: плакат на стене, везде зеркала, вращающийся стул, где вращающийся стул? Здесь ничего не вращается кроме камеры.
Он сменил позу в кресле, наблюдая, как камера прожужжала, наблюдая за ним. Раньше камера следила за ним, круглосуточно транслируя его изображение на весь мир: из машины, самолета, офиса и определенных комнат его квартиры. Но возникли проблемы с безопасностью и прямую трансляцию с его участием наблюдали теперь всего несколько человек. Медсестра и пара охранников в закрытом помещении офиса. Все изменилось, устарело. Даже слово офис устарело.
Он посмотрел влево в окно своего лимузина. С секунду он сомневался а потом понял что знает женщину сидящую рядом в такси. Она была его женой вот уже двадцать два дня. Элиз Шифрин, так ее звали, поэтесса, потомок известного Шифрина который удивлял Европу и весь мир своими произведениями.
Он скомандовал Торвелу ехать рядом и выбрался из машины. Постучав в окошко такси, он заметил, как она удивленно улыбнулась ему. Ей было всего двадцать пять и у нее были утонченные черты лица и огромные простодушные глаза. Красота ее была какой-то таинственной. Это интриговало. Или нет. Она слегка вытянулась навстречу и неожиданно рассмеялась, немного устало и важно. Ему нравилось как она, смеясь, касается рукой уголков губ, стараясь выглядеть солиднее.
А вот ее поэзия – дерьмо собачье.